Русский дневник

Без железного занавеса

Стейнбек Дж. Русский дневник / пер. с англ. Е. Кручины. – М.: Э, 2017. – 318 с.

В 1947 году «железного занавеса» еще не было, а СССР, США и Британская империя были союзниками, только что разгромившими Германию и Японию. И все прекрасно знали цену победы, понимали, что друг без друга едва ли справились бы (или цена стала бы непомерной), а потому смотрели друг на друга с интересом и уважением. Помнили, что как раз СССР принял на себя основной удар и выстоял. Как это получилось – вот вопрос, который всерьез занимал тогда многих политиков, историков и самых обычных людей. Именно в такой атмосфере и планировал поездку в СССР знаменитый Джон Стейнбек. К тому моменту он завоевал себе имя как публицист и романист, его «Гроздья гнева» уже стали классикой. Задача как раз была в том, чтобы увидеть своими глазами и рассказать. Но для того, чтобы увидеть, нужен был фотограф. Им стал не менее знаменитый Роберт Капа, прославившийся снимками гражданской войны в Испании, а позже снимавший сражения в Африке и Европе.

Летом 1947 Стейнбек и Каппа приехали в СССР. Черчилль уже произнес свою знаменитую Фултонскую речь, а советская власть уже начала вновь закручивать разболтавшиеся после Победы идеологические гайки. Но в целом атмосфера была еще не напряженной. Да что говорить – окна американского посольства смотрели прямо на Кремль (оно располагалось на Манежной площади, рядом с «Националем»). В «Метрополе», где поселили Стейнбека и Капу, джаз играл буги-вуги и песенки Синатры, а «русские офицеры, их дамы и гражданские лица с доходами много выше среднего танцевали вокруг фонтана по всем правилам этикета».

Надо сказать, что Стейнбек был в Москве не впервые, и потому мог сравнить с тем, что увидел одиннадцать лет назад, в 1936. И с его точки зрения, для города, пережившего войну, Москва выглядела неплохо. Нынешние поклонники городской старины, конечно, ахнут, но «когда-то пыльные и грязные улицы теперь были вымыты и вымощены… Исчезли целые участки узких и грязных улочек старой Москвы, а на их месте появились жилые кварталы и общественные здания». Такая красота по-американски, и это очень характерный пассаж – Стейнбек легко узнавал в СССР знакомые американцам черты, ему важно было подчеркнуть именно сходство. «Как там люди одеваются? Чем ужинают? Устраивают ли вечеринки? Какая там вообще еда? Как они любят и как умирают? О чем говорят? Что они танцуют, о чем поют, на чем играют?» – вот что важно было рассказать.

Позже писателя упрекали, что он не увидел монструозных черт сталинизма или не стал привлекать к ним внимания, но Стейнбек честно замечает: да, для нас устроили шоу, «как устроил бы шоу для гостей любой фермер из Канзаса». Но именно это понимание и позволило авторам сохранить фотографическую точность – Капе в буквальном смысле слова, Стейнбеку – в его строгих, почти дневниковых заметках. С самого начала он предупреждает, что книга эта – не о Советском Союзе и не о «русских», но о путешествии в СССР Стейнбека и Капы. Поэтому столь много места занимают вроде бы случайные, чисто бытовые детали – обустройство в гостинице, детали переговоров с чиновниками, особенности тогдашнего автотранспорта – вплоть до существовавших тогда в Москве курсов валюты, официальных, полуофициальных и совсем неофициальных… Стейнбек отлично замечал и то, что хозяева показывать не хотели – например, прорастающие по всей стране ростки «дикого капитализма» (от обмена валюты до транспортных услуг), пусть нелегального, но неистребимого, а также сильнейшего имущественного расслоения. Едва ли, впрочем, он видел в этом что-то дурное, скорее, воспринимал как свидетельство жизненной силы и предприимчивости.

Из Москвы Стейнбек и Капа отправились в путешествие по стране – разумеется, с сопровождающими. Их маршрут включал Киев, украинские колхозы, только начинавший подниматься из руин Сталинград, Тбилиси и окрестности. Капе было труднее – практически нигде не разрешали фотографировать, что хотелось. Дело не в том, что в американцах видели шпионов. Стейнбек винит во всем саму фотосъемку: ведь «за любой бомбежкой неизменно стоит фотография, за разрушенными городами и заводами стоит аэрофотосъемка». Фотокамера – такое же орудие современной войны, как автомат, и людям, пережившим войну, нелегко отделаться от этого впечатления. В итоге так и не удалось сделать снимки восстанавливаемого и при этом уже работающего Сталинградского тракторного завод, хотя гостей встретили радушно и позволили все осмотреть. Самое странное, пишет Стейнбек, что все оборудование было американским, и проектировали сборочный конвейер американские инженеры по американскому же проекту. Но лица работниц – а фактически на заводе работали только женщины – запечатлеть не удалось. Впрочем, возможно, портрет одной из них сделал Стейнбек: «из окон нашей комнаты мы наблюдали, как из-за большой груды обломков неожиданно появлялась девушка, на бегу в последний раз проводившая по волосам расческой. Опрятно и чисто одетая, она пробиралась через сорняки, направляясь на работу. Как это удавалось женщинам, мы не понимали, но они, живя под землей, ухитрялись опрятно выглядеть и сохранять гордость и женственность».

В сущности, люди и есть то главное, что Стейнбек и Капа рассмотрели в СССР. Обычные советские люди, независимые, гордые, полные надежд на лучшую жизнь, не желающие никакой новой войны, так «похожие на всех других людей на Земле». Победители.

Журнал «ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ. Навигатор в мире книг» № 6, 2017

http://chitaem-vmeste.ru/reviews/russkij-dnevnik/