Зверобой

«Зверобой» – второй роман Буржской и тоже про запутанные отношения: 25-летняя Марьяна влюбляется в начальницу Ольгу, пока к Марьяне неровно дышит Демьян. Любовный четырехугольник раскручивается и искрит, пока текст обрастает узнаваемыми коннотациями и приметами времени: да, тут не обошлось без преподавателя и его странных отношений со студенткой, и, конечно, этим преподавателем оказывается никто иной как Демьян (он же Ян), чью непростую ситуацию «утяжеляет» статус главы университетской комиссии по этике. 

Ключевой вопрос, вынесенный на обложку: «абьюз или страсть?» – как будто заигрывает с теоретическими текстами последних лет, например, «Любовь: сделай сам» Полины Аронсон, но фактически не двигается в каком-либо направлении и отыгрывает обязательную для любовного романа программу. Этим «Зверобой» напоминает даже не Набокова или Стивена Чбоски, с текстами которых второй роман Буржской иногда сравнивают, а романы Салли Руни. Там тоже отношения героев балансируют на грани определенности страсти и неопределенности дружбы, при этом нервы всегда предельно оголены, но никто из персонажей не готов сделать решительный шаг, чтобы нарушить статус-кво или хотя бы поменять консистенцию того межчеловеческого киселя, в который их всех затянуло. 

Роднят тексты Буржской и Руни и приемы: тот же оголенный нерв и внимание к мелким движениям, мимике, значимым и одновременно незначимым жестам.

Марьяна отвлекается на собаку, которая задирает ногу возле колеса ее передвижного и недвижимого офиса, и пытается взглядом выцепить среди деревьев ее хозяйку — соседку с пятого этажа. Наконец она видит, как та выходит из-за платана, зажав телефон между ухом и плечом, подзывает собаку и примирительно машет ей, широко улыбаясь. Марьяна улыбается в ответ.

— Как с сексом? — продолжает психотерапевт, как будто заполняет анкету.

— Два раза было, — признается Марьяна, хотя признаваться в этом неловко.

— Кто был инициатором?

— Я, наверное. — Марьяна кивает соседке — та как раз взяла собаку на руки и уносит в другую часть парковки: пусть ссыт на автомобили, в которых никто не сидит.

— Умер мой отец, — говорит она, все еще улыбаясь соседке.

— Господи, — вздыхает Валерия — психотерапевта, кстати, зовут Валерия. 

— Примите мои соболезнования. Как вы?

«Зверобой» уже успели объявить чуть ли не флагманом российского эротического романа, как бы игнорируя гигантский сегмент жанра, существующий в «самиздате». Критики в принципе игнорируют «самиздат», и это большая проблема; с развалом книжного рынка в нынешнем виде эта проблема, подозреваю, лишится сама собой. 

Но, хотя никаким флагманом «Зверобой» не является, свою задачу – а именно изобразить странные отношения, связывающие глубоко индивидуалистичных, в общем-то, современных россиян роман выполняет. 

Сергей Лебеденко