Алексей Варламов: «Литература – это прежде всего человековедение»

27 октября в Джакарте (Индонезия) в Центре документации литературы имени Х.Б. Яссина был оглашён шорт-лист Литературной премии БРИКС. Международное жюри выбрало 10 финалистов из длинного списка, представленного месяцем ранее в Бразилии. В финальный этап премии 2025 года вошли по одному автору от каждой страны-участницы объединения. Информационным партнёром премии выступает Евразийская медиагруппа (издания «За рубежом», «Евразия сегодня»), а её амбассадором – генеральный директор ЕМГ Сергей Деменский.

Россию в финале представляет известный писатель, филолог, исследователь истории русской литературы XX века и ректор Литературного института имени А.М. Горького Алексей Варламов. Он является автором романов «Лох» и «Мысленный волк», лауреатом премий Александра Солженицына и «Большая книга», а также признанным мастером биографической прозы в серии «Жизнь замечательных людей». В интервью изданию «Евразия сегодня» он рассказал о том, что для него значит быть номинантом на Литературную премию БРИКС, роли литературы в сближении культур и о том, может ли административная работа быть источником творчества.

– Ваша номинация на литературную премию БРИКС была объявлена в рамках II Форума БРИКС «Традиционные ценности» в Бразилии. Как Вы понимаете роль такой премии в современном мире, и что для Вас лично значит это международное признание?

– Если честно, судить об этой премии пока рано. Задумка интересная – мы действительно плохо знаем современную литературу наших партнёров. Однако что из этой инициативы получится, покажет время. Какими критериями будут руководствоваться представители столь разных стран? На каких языках они станут читать? Как будет организован выбор? Пока что вопросов здесь явно больше, чем ответов.

– Одна из целей премии – поддержка авторов, чьи произведения отражают традиции и культурное разнообразие стран БРИКС. Какие, на Ваш взгляд, именно «традиционные ценности» в Вашей прозе находят отклик в рамках этой концепции?

– В таких вопросах всегда сложно говорить о себе. Ты можешь воображать одно, а твои читатели видят совершенно иное. Но если говорить о неком литературном «символе веры», то мне ближе всего пушкинская традиция, утверждавшая человеческое достоинство, милосердие, идеал свободы и, конечно, любовь к своей стране и её истории. Прекрасно сформулировал это сам Александр Сергеевич в письме Чаадаеву: «...я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человека с предрассудками – я оскорблён, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал». Я полностью подписываюсь под этими словами.

– Премия призвана создавать мосты между разными культурами. Как, по-вашему, Ваши произведения, укоренённые в русской литературной традиции, могут быть восприняты читателями из таких разных стран, как Бразилия, Индия или Китай?

– Мне бы этого очень хотелось. В Китае мою прозу уже знают – там вышло несколько моих книг, а скоро должен быть опубликован роман «Одсун». Что касается читателей в Индии и Бразилии, я надеюсь, наши творческие встречи ещё впереди.

– В рамках форума было объявлено о создании BRICS Literature Network – нового объединения писательских союзов, литературоведов и издателей стран БРИКС. Видите ли Вы практическую пользу в таких «горизонтальных» связях между писателями из разных стран, и могли бы вы сами участвовать в её проектах?

– Опять же, как у нас говорят, цыплят по осени считают. Давайте посмотрим на первые реальные шаги: конкретные встречи, новые переводы и изданные книги. Задумка, бесспорно, хороша, но важны её воплощение и результат. Лично я с большим удовольствием поучаствовал бы в таких проектах.

– Вашу прозу часто отмечают за внимание к внутреннему миру «маленького человека» перед лицом исторических потрясений. Почему именно этот, человеческий, а не большой политический масштаб для Вас важнее, когда речь идёт о судьбе страны?

– Это прямое продолжение моей мысли о том, что автор работает с одними намерениями, а читатель или критик находит в его сочинениях нечто иное. Лично для меня нет противоречия между «маленьким человеком» и большой историей – мне одинаково важно и то, и другое. В конце концов, именно обычные люди творят историю и несут за неё ответственность. В любом случае литература – это прежде всего человековедение, и масштаб личности одного, даже самого невзрачного человека, огромен. С ним бы справиться...

– Вы совмещаете работу ректора с писательством. Как Вам удаётся сочетать административную нагрузку с уединением, необходимым для творчества? Даёт ли опыт руководства Литинститутом новые темы или сюжеты для Вашей прозы?

– Как-то удаётся. Пишу урывками, в свободные часы, в транспорте, ранним утром. А то, что писателю любая работа даёт бесценный жизненный опыт, кто станет с этим спорить? Это касается и моей нынешней деятельности. При этом Литературный институт я люблю очень.

– Вы как-то сказали, что писатель «начинается тогда, когда он выходит за пределы собственной личности». Как Вы, как ректор, помогаете молодым авторам совершить этот переход от «литературы травмы» и «автофикшена» к большому взгляду на мир?

– Я не думаю, что этому можно помочь напрямую, словно переводя ребенка за руку через улицу, полную опасностей и соблазнов. Человек должен прийти ко всему сам – своим умом, душой, своим жизненным опытом. Взять того же Пушкина: он ведь не сразу стал мыслить как государственник. Задача любого воспитания – не ограничивать свободу, но ставить во главу угла саму действительность. В наш век информационных технологий это особенно важно. И в «литературе травмы» я не вижу ничего плохого – Герцен ведь справедливо заметил: «мы не врачи, мы боль». Просто на этих душевных ранах не стоит зацикливаться. Нужно идти вперед и смотреть по сторонам с не меньшей тщательностью и любопытством, чем внутрь себя. Вот эту мысль я и пытаюсь донести до своих студентов.

– В одном из интервью Вы говорили, что пытаетесь сделать Литинститут «менее филологическим и более творческим». Что такое «творческое» образование в XXI веке и чем оно отличается от модели, заложенной Горьким?

– Я не уверен, что Горький стремился создать какую-то модель. Скорее, у него была общая идея – дать талантливой молодёжи то гуманитарное образование, которое писателю действительно необходимо. Эта цель никуда не исчезла, однако мне кажется, что специфика творческого образования сегодня заключается прежде всего в создании особой среды, в которой начинающий автор делает свои первые, вторые, третьи шаги. Здесь должно быть больше практики, связи с жизнью, с вглядыванием и вслушиванием в неё. Мне очень близок образ писателя, созданный Андреем Платоновым: «стараюсь таким ежом кататься в жизни, чтобы к моей выпяченной наблюдательности всё прилипало и прикалывалось, а потом я отдираю от себя налипшее».

Юлия Рождественская
Фото предоставлено героем публикации

Источник -  www.eurasia.today